Людмила Мешкова - Евгения[продолжение книги "Женя")]

Сделав паузу, Женя продолжил.

— Я настолько растерялся, что забыл все на свете, забыл, что одет не так как всегда, я просто отключился от всего, ничего не видел, ничего не слышал. У меня в голове засела одна мысль, с моими родителями и с сестренками что–то случилось, раз их нет до сих пор на месте. К тому же мне, наверное, стало плохо, потому что меня привели в чувства, услышанные мною слова, — девушка, девушка, вы меня слышите? Я уже сидел в кресле, голова была запрокинута на спинку этого кресла, а кто–то стоял надо мной, и кричал, — господи да принесет кто–нибудь нашатырный спирт или нет, тут девушке плохо. Про себя я подумал, — какая девушка, откуда тут могла взяться девушка, — но тут мой взгляд остановился на моих ногах, — о, черт возьми, юбка колготки и это все на мне, — я тут, же все вспомнил. Окончательно придя в себя, я, чтобы как можно быстрее остаться одному, постарался ответить на все заданные мне вопросы. В первую очередь о том, что вместе со мной здесь проживают мои мама с папой и брат с сестрой, а так же не забыл сказать, что со вчерашнего вечера я никого из них видел. Выслушав меня, они потребовали документы, подтверждающие мою личность. Я подал мамину сумочку, где находились все наши документы. Пересмотрев их мне, вернули документы моей сестры, так как, скорее всего, приняли меня за нее, потому что я все еще был одет как девочка. Я, с удивлением глядя на всю компанию, спросил их о том, почему они забрали остальные документы? По распоряжению капитана, — ответили они. Я уже так устал от всего этого, что в тот момент я уже был готов сказать им всю правду о себе, лишь бы вернуть себе свои документы, но все–таки не решился, поэтому промолчал. Остальные документы они забрали с собой, сказав, что о результатах проверки сообщат всем пассажирам сегодня после обеда. Откланявшись, они покинули нашу каюту, и я наконец–то, остался один. Таким образом, моя жизнь круто изменилась. Кстати с теплохода в тот злополучный шторм исчезло шестеро пассажиров, не, только, мои мама с папой, и две мои сестры, но как я понимаю еще и та девушка, с которой я хотел познакомиться, а вместе, с ней и ее отец.

— Но все–таки, почему ты им не рассказал правду о себе?

— Я ничего не мог с собой поделать, я постеснялся сказать правду. Мне было стыдно, что я стою перед всеми в таком виде, я готов был на месте умереть, чтобы не видеть своего позора. Но когда все ушли и я остался один я понял что, к счастью моему или, наоборот, к моему несчастью, но я пока еще жив. Поэтому мне тогда показалось, что если меня сразу же не разоблачили что я не девочка, то ничего страшного, в том, что я похожу, некоторое время в женской одежде, нет. Сначала я себя уговаривал, что мне придется побыть в роли моей сестренки только там, на теплоходе, а потом когда я приеду домой, то все встанет на свои места. Но на деле оказалось все намного сложнее, чем я думал.

— Ты хочешь сказать, что с тех пор ты, — договорить я не успела.

— Да с тех пор я стал Женей моей сестрой. Ты это хотела сказать?

— Да, но почему?

— Понимаешь, у меня были или вернее остались только ее документы. И мне пришлось как–то выкручиваться. К тому же мне в конце круиза, когда я покидал теплоход, вместо других документов выдали свидетельства о смерти моих родственников. Вот таким образом я официально умер, а моя сестренка осталась жить.

— А как же ты в школу ходил, что, то же, как девочка.

— Да, я и закончил ее как девочка, и аттестат получил на имя Евгении Филатовой.

— И что никто ничего не заметил? — удивленно спросила я.

— А ты разве заметил, что я не девушка когда меня первый раз увидел? — лукаво посмотрев на меня, спросил Женя.

Оглядев его с ног до головы я ответила, — да нет не заметил, более того я и сейчас ничего необычного не замечаю. И если бы ты сам ничего не сказал, я так и думал бы что ты девушка. Но это сейчас, прошло время, ты многому научился, а тогда когда ты только что вернулся из поездки? В конце концов, были же у твоей сестры школьные подружки? Они что разве то же ничего не заметили, когда общались с тобой?

— Мне тогда было не до того кто и как на меня посмотрит. Сестренка моя носила короткую стрижку, так что здесь ничего особенно переделывать не пришлось. А одевался я почти как раньше, никаких юбок и платьев. Правда к обуви и нижнему белью пришлось привыкать, благо покупать ни чего не пришлось, так как от сестренки осталось в достаточном количестве. К тому же у меня ушло, почти два месяца на то что бы официально оформить смерть моих родственников. А потом еще через полгода началось оформление наследства. В эти сумасшедшие дни я ни на кого не обращал внимания, если честно мне было все равно, как я выгляжу. Помню вначале я, частенько путался, то в мужской туалет заскочу в босоножках на высоком каблуке, то начинаю отвечать на вопросы как будто я парень, но все уже видели во мне девушку, правда все это вскоре прошло, и я перестал ошибаться, постепенно стал привыкать к новой жизни. Понимаешь, все это так меня вымотало, что мне было, если честно, уже не до школы. Правда меня особо никто из школы и не трогал. Директор школы вошел в мое положение и старался меня не напрягать по поводу моих частых отсутствий на занятиях, поэтому я ходил то в нее, считай только последние пару месяцев да сами экзамены еще.

Сделав передышку, продолжил,

— А с подружками? — он улыбнулся, — с подружками моей сестренки интересно получилось, по крайней мере, с одной из них. Я сам встречи с ними понятное дело не искал, поэтому со временем многие так называемые подруги сами по себе отпали, и на данный момент осталась одна, ее зовут Тома. Недели через две после моего возвращения она сама позвонила. Тома решила выразить мне соболезнование по поводу смерти моих близких родственников, а так же предложила мне свою помощь, и я, не подумав о последствиях, возьми да согласись на ее предложение. Меня соблазнил тот факт, что у нее мама работает в той конторе, где мне надо было взять несколько справок по квартире, необходимых в будущем для открытия наследственного дела. Но для этого мне нужно было придти к ним домой и переговорить с ее мамой. Она обещала мне помочь, но для этого ей нужно знать, что конкретно меня интересует. Что бы мне лишний раз не тащиться в их контору ее мама любезно пригласила меня к ним в гости на дачу на шашлыки. На ближайшие выходные у них намечался какой–то юбилей, ну небольшой семейный праздник, толи у бабушки день рождение, толи у дедушки, я, если честно уже не помню. Короче вот таким образом, в субботу я оказался у них на даче. Можно сказать это был мой первый выход в новой ипостаси.

— Ну и как?

— Что как?

— Прошел твой первый выход?

— Ты знаешь, по–разному. Был момент, когда меня чуть не разоблачили, но этого к счастью не случилось и, в конце концов, все это мероприятие прошло на высоте, мне даже понравилось, быть слабой и беззащитной девушкой, — с улыбкой ответил Женя. В тот день, когда надо было ехать на дачу, я встал пораньше, так как часам к десяти за мной обещали заехать, и мне следовало к этому времени быть уже полностью готовым к поездке. То есть одетым, накрашенным, короче говоря, в полной боевой готовности. Это сейчас я больше похож на девушку, чем на парня, а в то время мне нужно было очень постараться, чтобы достичь желаемого эффекта.

— Да представляю, как тебе было трудно совершить над собой все эти преобразования, что бы добиться такого эффекта, — я еще раз оглядела его фигуру с ног до головы.

— Вот я и старался изо всех сил. Не знаю, что из этого получилось, и как я выглядел со стороны, в тот раз, но, по крайней мере, Томина мама высказала, при мне своей дочери, — вот смотри, как нормальные девушки одеваются, — показывая при этом на меня.

— Здравствуй Женечка, — поздоровалась она со мной, не выходя из машины.

— Доброе утро, Лидия Михайловна, поздоровалась я с ней, — привет Тома.

Я стоял рядом с открытой дверью машины, на которой за мной заехали родители Томы. На мне была надета та же самая юбка, которая в данный момент на мне, — она руками погладила себя по юбке.

— И те же босоножки, которые я ношу сейчас, похожие колготы за исключением блузки, она была не такая уж прозрачная, как эта, — она показала на свою теперешнюю блузку, но все равно сквозь ткань блузки угадывались бретельки бюстгальтера, это я специально так оделся, что бы подчеркнуть мою женственность. А Тома была в широченных джинсах и почти солдатских, таких огромных ботинках, далее, маечка, которая и маечкой то называться не может, все пузо голое. Если честно признаться, я до сих пор не понимаю таких девочек, которые так одеваются.

— Я с интересом посмотрела на Женю, — надо же, — подумала я, — а он не так прост, как кажется с первого взгляда, он оказывается с характером.

— Жень. Скажи, а как твоя сестра одевалась, так же как Тома? — спросила я его.